КИСТЬ ПЕЧАЛИ ФРИДЫ КАЛО
Ужасного в теле и судьбе Фриды Кало было так много, что как бы ни старались составители ее биографии представить великую мексиканскую художницу роковой женщиной, соблазнившей многих знаменитых, она все равно останется идеалом героини, чей жизненный путь видится образцом воли, сопротивления и настойчивости.
Ее любили Ривера и Троцкий, а она отдавала свои чувства коммунизму и живописи. Когда Фрида Кало умерла, память о ней осталась жива, а слава увеличивалась с каждым днем. Вначале ее перестали воспринимать только как чью-то жену, любовницу, друга. Затем искусствоведы заинтересовались ее работами: одни были склонны считать ее действительно выдающейся художницей, другие полагали, она всего лишь истеричка, случайно оказавшаяся на вершине славы. Но так или иначе на сегодняшний день картина Фриды Кало обойдется ценителю живописи в сумму около 5,5 миллионов долларов…
первая катастрофа
Магдалена Кармен Фрида Кало и Кальдерон появилась на свет в Мехико 6 июля 1907 года в семье немецкого еврея и испанки с индейскими корнями. Говорят, она с самого детства проявляла незаурядные способности, будто демонстрируя все самое лучшее, что сумела унаследовать от своих индейских, испанских и еврейских предков, кровь которых смешалась в ее жилах. Еще девочкой она была сообразительна и талантлива, но всегда над Фридой тяготел какой-то рок. Ей было всего шесть, когда она заболела полиомиелитом и с тех пор правая ее нога была короче и тоньше левой. Из-за физического недостатка сверстники постоянно над ней издевались: «Фрида — деревянная нога!» Будто желая доказать всем, что она не хуже других, Фрида так же, как и мальчишки-сверстники плавала, играла в футбол и занималась боксом. А чтобы замаскировать свой недостаток, натягивала на правую ногу по три-четыре чулка.

…Дождливым вечером 17 сентября 1925 года автобус, в котором Фрида ехала вместе со своим приятелем, столкнулся с трамваем. Удар был настолько сильным, что парня вышвырнуло в окно. Ему удалось отделаться легкой контузией, а Фриде… Сломанный железный прут токосъемника трамвая вошел восемнадцатилетней Фриде в живот и вышел в паху, раздробив тазобедренную кость. Ее позвоночник был поврежден в трех местах, оба бедра изувечены, а правая, иссушенная полиомиелитом нога, сломана в одиннадцати местах. Ни один врач не решался поручиться за жизнь девушки, но ей удалось выжить.
Так начались мучительные месяцы неподвижного бездействия. Именно в ту пору девушка попросила отца принести ей кисти и краски. Специально для того, чтобы она могла писать лежа, для нее сделали специальный подрамник, а над кроватью повесили большое зеркало, чтобы Фрида могла видеть саму себя. Так она стала писать автопортреты — практически единственный жанр ее почти примитивистской живописи, где влияний народного художества больше, чем следов уроков профессиональных мексиканских художников, которых Фрида знала и любила. Она изображала себя то красавицей с густыми черными бровями, толстой косой, в широком длинном платье, то по частям — по органам. Так персонажами ее картин становятся стальной прут, проткнувший тело, тазобедренный сустав и корсет.
вторая катастрофа
Сохранилась фотография, сделанная в ту пору, когда Фрида лежала в госпитале. На ней изувеченная девушка лежит, укрывшись покрывалом с изображением серпа и молота — этот революционный символ будет сопровождать Фриду до самой смерти. Разве могла она в один из самых трагических моментов своей жизни отказаться от идей, связывавших ее с выдающимся художником и будущим мужем — Диего Риверой?
Фрида никогда не устанет повторять одну и ту же фразу: «В моей жизни было две катастрофы: первая, когда автобус столкнулся с трамваем, вторая — Диего Ривера». Их первая встреча произошла, когда Фрида, будучи еще подростком, увидела как Диего расписывает стены Высшей подготовительной школы. «Я непременно выйду замуж за этого мачо и рожу от него сына!» — заявила Фрида своим школьным друзьям. Ривера поразил ее детское воображение, она выслеживала его, дразнила, стараясь привлечь внимание. Диего был огромен и толст, с волосами, растущими клочьями, глазами, выпученными от возбуждения или прикрытыми набрякшими веками. Он напоминал людоеда и любил изображать себя в образе толстобрюхой лягушки с сердцем в руке, но это не мешало ему всегда находиться в окружении женщин и быть их любимцем. Первый живописец среди мексиканских художников того времени, искренний коммунист и популярный оратор, в 20-е годы Диего Ривера был без ума от любви к красавице Гваделупе Марин, ставшей впоследствии матерью двух его дочерей. Однако это не помешало ему увлечься двадцатилетней художницей Фридой Кало — остроумной, талантливой и смелой. Некоторое время после катастрофы она носила мужскую тройку, шляпу, унизывала пальцы большими мужскими перстнями и опиралась на трость. Фрида не хотела быть похожа на женщину, и трудно сказать, что привлекло Диего в девушке: оригинальная внешность или незаурядный интеллект, взращенный на европеизированном образовании. Приехавший вернуть оставленные Фридой картины, созданные ею в течение страшного года, когда она лежала, прикованная к постели, не снимая ортопедического корсета, Диего обнаружил безмерное обожание в глазах странной девушки. И влюбился.
два лика Риверы
Они поженились в 1929 году и Ривера, слоноподобный бабник со специфическим чувством юмора, навсегда стал объектом любви Фриды Кало. Диего обожал смех, двусмысленные шутки, а больше всего — свои дикие выдумки, при помощи которых ему удавалось вводить в заблуждение многочисленных друзей и вызывать оторопь у тех, кто не был близко знаком с Риверой. Он часто рассказывал, что когда его мать ждала появления на свет очередного ребенка, трехлетний Диего сидел возле привокзального склада и ждал посылки с братом. Посылка не пришла, и мальчик понял, что взрослые его обманули. К утру он взял ножницы, поймал беременную мышь и совершил ужасное. А потом прибежал к матери и предъявил ей доказательства обмана, после чего та закричала, что родила на свет настоящее чудовище. Впоследствии Фрида еще не раз повторит, что Диего — святой и монстр в одном лице.

Странное чувство юмора, напоминающее скорее смех висельника, было присуще и Фриде. «С помощью смеха можно оторваться от себя и стать невесомой!» — писала она. А в другом месте отмечала: «Наиболее смешная вещь в мире – трагедия…» Трагедия случилась в жизни Фриды, когда она узнала о том, что ее муж затеял интрижку с ее же родной сестрой Кристиной. За десять лет брака Фрида научилась прощать измены супруга с натурщицами и подружками, но этого проступка простить не смогла. Диего признавался: «Чем сильнее я люблю, тем сильнее хочу заставить страдать. Фрида, научившись принимать мою неверность, никак не может понять, почему я выбираю тех, кто меня недостоин или тех, кто уступает ей…» Фрида решилась подать на развод и это был рискованный поступок с ее стороны. Ее болезни все время обострялись и иногда она не могла передвигаться иначе как в инвалидном кресле. К тому же ей грозила вечная бездетность, все три беременности Фриды закончились выкидышами. Оставшись одна, она еще глубже ушла в живопись — странную и глубоко личностную. «Мое рождение» — одна из самых неприятных картин Кало: из лона женщины, лицо которой укрыто одеялом, выходит другая женщина. За подобные сюжеты и полюбили живопись Фриды французские сюрреалисты, с которыми был дружен Диего Ривера. Однако Фрида относилась к парижской богеме высокомерно и снисходительно, а американскую — попросту ненавидела, как и было положено рожденной мексиканской народной революцией. Революционный для ее родины год — 1910-й — экзальтированная Фрида называла годом своего рождения, заодно уменьшая свой возраст.

«дерево надежды, стой прямо!»
Число коммунистов в Мексике в конце тридцатых годов было огромным. Для того, чтобы тебя начали считать замшелым буржуа и коррупционером, достаточно было только сказать, что ты «не левый». Однако политическому эмигранту Троцкому и его супруге Наталье Седовой Мексика показалась совершенно иной планетой с другими страстями, настроем и темпераментом. В то время, пока на Льва Давыдовича готовилось покушение и его квартиру даже обстрелял известный коммунист Сикейрос, другой коммунист Диего Ривера предложил гонимым свой кров и они поселились в знаменитом доме с лазурными стенами. Говорят, однажды Лев Давыдович подкараулил Фриду в одном из длинных и узких коридоров, схватил за руку и утащил в свою комнату. Однако связь яркой и обаятельной Кало (после нескольких минут общения с нею, никто уже не замечал физических увечий) с Троцким началась гораздо раньше. Гениальную художницу и русского революционера в свое время познакомила Тина Мадотти, фотограф, старая любовница Диего и подруга Фриды, с которой ее связывали очень глубокие отношения. Шестидесятилетний революционер увлекся художницей, как мальчишка, и всячески пытался выразить ей свою нежность — гладил под столом ее колено, невзначай притрагивался к руке и даже писал пылкие записки, передавая их Фриде прямо на глазах у жены и Риверы.
Однако настоящей жертвой мимолетной любви Троцкого и Кало стала, пожалуй, только старомодная и скучная супруга Льва Давыдовича Наталья Седова. Она восприняла измену мужа слишком серьезно, но, на ее счастье, через совсем короткий отрезок времени Троцкий рассорился с хозяевами и переехал в другой дом. Фрида в свою очередь однажды обронила в кругу близких людей, что очень устала от старика…
Троцкий был практически единственным любовником Фриды Кало мужского пола. До Льва Давыдовича у Фриды были отношения и с женщинами, но Диего не воспринимал их всерьез. Однако связь жены с русским революционером задела его и заставила ревновать. Усмирить его болезненную ревнивость было практически невозможно. Говорят, однажды Диего, застав жену с американским скульптором Исамой Ногучи, выхватил пистолет и едва ли не выстрелил в любовника супруги. Ривера никак не хотел понять, что Кало всегда ставила для себя самые высокие планки: любила гениев, отдавалась вождям, завоевывала — весь мир. И оскорбленный Ривера дал согласие на развод, уехав из Мексики. Однако долго быть в разлуке Диего и Фриде было не суждено. Через несколько лет Ривера и Кало вновь обрели друг друга и вторично сочетались браком в 1940 году, который продлился до самой смерти Фриды. «Дерево надежды, стой прямо!» — строки из ее дневника звучат как девиз.
После убийства Троцкого скандальная пара в унисон рассказывала всем своим друзьям и знакомым, мол, это они выхлопотали политическое убежище для Троцкого, чтобы затем убить. Им мало кто верил, ведь от этой парочки, подогретой текилой, можно было услышать все, что угодно. Но, быть может, если б Ривера узнал об измене Фриды с Троцким еще до его смерти, он бы раньше Сикейроса начал разрабатывать планы по ликвидации последнего вождя мировой революции, которого Сталин считал своим конкурентом…
«…надеюсь никогда не возвращаться!»
Лев Давыдович Троцкий был отнюдь не единственным известным мужчиной, готовым упасть ниц перед Фридой Кало. Андре Бретон, гениальный сюрреалист, считал ее творчество достойным своего любимого детища и всеми силами пытался рекрутировать Кало в армию сюрреалистов. Он, очарованный мексиканским простонародным бытом и искусными ремесленниками, организовал в Париже художественную выставку, посвященную Мексике, и пригласил для участия в ней саму Фриду. Пресытившиеся своими же выдумками парижские снобы без особенного воодушевления посетили мероприятие, но образ Фриды Кало оставил глубокий след в памяти парижской богемы. Кутающаяся в пеструю шаль, немногословная мексиканская художница с вплетенными в волосы бусами и курящая одну сигарету за другой, благосклонно принимала знаки внимания. Ее уникальность и загадочность оценили все: Василий Кандинский, Тцара, Пикабия, поэты-сюрреалисты и даже сам Пабло Пикассо, устроивший в честь мексиканской художницы обед и подаривший ей одну серьгу. Неизгладимое впечатление Фрида Кало произвела и на экстравагантного модельера, подругу Сальвадора и Галы Дали — Эльзу Скьяпарелли — любительницу всего необычного и экстравагантного. Воодушевившись образом Кало, Эльза создала платье, которое назвала «Мадам Ривера», а затем начала делать и шляпки в форме туфли. Атмосфера парижских кафе очаровала Фриду, но здесь не было ни одного человека с такими же еврейско-индейскими генами, темпераментом и талантом — одни лишь сюрреалисты. Она практически всегда относилась к ним с еле сдерживаемой злостью и, вернувшись в Мексику, назвала всех их «интеллектуальными сукиными детьми, расчистившими дорогу гитлерам и муссолини». Не поддаваясь никаким веяниям моды и новым течениям искусства, Фрида всегда оставалась Фридой — сильной и независимой индивидуальностью. Она даже нашла в себе силы, чтобы открыть в 1953 году свою последнюю выставку. Гости с нетерпением ожидающие открытия, внезапно услышали вой сирен. Прямиком из госпиталя, на санитарной машине, сопровождаемой эскортом мотоциклистов, в музей прибыла виновница торжества с ампутированной ногой. В зал ее внесли на носилках и поместили на кровать в центре зала. Она снова курила и пила текилу, надеясь, что алкоголь поможет утихомирить боль, пела свои любимые сентиментальные песенки под аккомпанемент оркестра «Марьячи», но это не помогало. Незабываемый перформанс потряс всех присутствующих поклонников, а также фотографов и репортеров так же, как и последний посмертный 13 июля 1954 года, когда толпы людей пришли в зал крематория проститься с телом Фриды, завернутым в знамя мексиканской коммунистической партии. Ее невесомое маленькое тело мощным порывом горячего воздуха из печи поднялось практически вертикально, волосы взвились в сверкающий ореол и присутствующим показалось, будто Фрида улыбается — соблазнительно и насмешливо. Она ушла так, как писала об этом в своем дневнике: «Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться!»

автор: Виктория БОГОСЛАВСКАЯ